Solus Christus

1. Последствия первородного греха для земной жизни христианина. Все христиане верят, что первородный грех был. Это событие описано в книге Бытие, гл. 3. Однако смысл первородного греха и его последствия для христиан нашего времени – разные христианские церкви понимают по-разному. Ведь после Адама был Христос! Ясно, что какие-то проявления или последствия первородного греха Христос преодолел[1] и христиане от них свободны. Но какие именно, в какой мере? И, следовательно, в чём и насколько остаются под властью первородного греха христиане в земной жизни?

Ответ католиков и православных светел, оптимистичен и привлекателен. Католический катехизис 1991 года утверждает: «Своим повиновением вплоть до смерти Христос сообщил Своим ученикам дар царственной свободы, чтобы они самоотречением и святостью победили в самих себе царство греха»[2]. В православной догматике митрополита Макария (она считается наиболее полной на сегодняшний день) есть целый раздел, посвящённый последствиям первородного греха и их преодолению жертвою Иисуса Христа. Смысл жертвы состоял в том, чтобы «истребить не только грех, но и все следствия греха»: «следствия искупления простёрлись на весь мр, как духовный, так и вещественный». Согласно православным представлениям, первородный грех расторг союз человека со святыми ангелами, Христос же «воссоединил ангелов и человеков под единою главою своею во единую Церковь Божию». – «Снимается и с земли проклятие, и вся тварь освободится от суеты и от воздыханий». Произойти это, правда, должно было не в 1849 – 1853 гг., когда Макарий закончил работу над этой книгой, а в светлом будущем: «Это вполне должно последовать уже тогда, когда окончательно совершится обновление человечества». Только сатана и прочие падшие духи так и останутся чужими на этом празднике жизни, только им уготован огонь вечный[3].

   Итак, если верить православным и католическим богословам, Христос почти полностью преодолел почти все последствия первородного греха. Люди не только вновь обрели полную свободу воли, но и получили возможность возвыситься до божественности. Учение об этом[4] - divinisatio или theopoiesis – является теоретическим обоснованием возможности человеческой святости. Дерзай, чадо! Через послушание Церкви, начиная с детских молитв и соблюдения пищевых запретов в посты, продолжая восхождение по лествице святости, ты совершенно освободишься от власти греха!

Лютеранский ответ находим в Формуле Согласия (1577):

  «Первородный грех в человеческой природе[5] есть… не только полное отсутствие чего бы то ни было хорошего в делах духовных, Богу служащих[6], но и в том, что вместо утраченного человеком образа Божия воцаряется испорченность[7] всей природы и всех сил человека, прежде всего наивысших, главнейших способностей души, в интеллекте, в сердце и в воле, - испорченность отвратительная, глубочайшая как бездонная пропасть, неописуемая… После грехопадения, человек наследует от своих родителей прирождённое стремление к злу, внутреннюю нечистоту сердца, злое вожделение и злые наклонности…»[8]. Христос Своим искупительным служением спас души верующих для вечной жизни в раю, но к жизни этих верующих на земле всё сказанное относится в той же мере, в какой относилось ещё к иудеям Ветхого Завета.

Когда мы читаем этот текст со студентами Учебного Центра в Колтушах, студенты воспринимают его покорно и понуро. Они узнают, что лично Лютер высказывал такой взгляд на власть первородного греха над христианами уже в «Рабстве воли»(1525); что в Аугсбургском Исповедании (1530), статья 2, он заявлен от имени уже всех лютеран. Поэтому возражать против него страшновато. Но и радоваться, читая подобное – примерно так же странно, как испытывать удовольствие от жестокой порки. Не споря, но и не вдумываясь в эти слова, студенты выучивают их, а после экзамена забывают.

Православный исследователь Н. Д. Терентьев так критиковал лютеранское учение о первородном грехе: «На счёт возвышения действий Божиих совершилось нравственное унижение человека; сила Божия была должным образом прославлена, но вместе с тем несправедливо унизилось достоинство образа Божия – человека»[9]. Думаю, многие современные лютеране в глубине души согласны с такой позицией. Им непонятно, зачем Лютер в полемике с Эразмом Роттердамским в 1520-х годах, Маттиас Флаций в спорах с Викторином Штригелем, Кальвин в дискуссиях с католиками, Франк Гомар – нападая на последователей Якоба Арминия (в Нидерландах 1610-х гг.) – утверждали догмат о первородном грехе именно в такой острой, обидной для человека форме. Зачем, в самом деле, им нужно было считать всех вокруг такими плохими?! Какая была им радость от того, чтобы такими же плохими считали и их самих?

Зачем? – Вот на этот вопрос я и хочу ответить возможно подробнее.

Умонастроение православных и католиков психологически очень понятно. Именно о нём поэт сказал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Но если бы мы заявили, будто лютеранам, в отличие от всех остальных христиан, всегда нужна была истина, только истина и ничего, кроме истины, то это было бы хвастовством и самообольщением. Может быть, мы лучше других понимали, что истина полезна – полезна не только для спасения души, но и для обустройства земной жизни.

2. Человеческая природа и Божья благодать в человеке. Начнём с важного уточнения: Хлёсткие и обидные слова Формулы Согласия относятся не к человеку, а к человеческой природе.

Разница эта в лютеранских символических книгах описана, хотя, надо признать, не очень чётко. Современники Лютера, видимо, понимали её лучше, чем мы, а так как споров она не вызывала, то они и не заботились о точности формулировки.

В Аугсбургском Исповедании сказано: «Без благодати, помощи и действия Святого Духа человек не может ни сделаться угодным Богу, ни бояться Бога сердцем, ни веровать в Него, ни исторгнуть врождённые злые вожделения из сердца своего» (статья 18).

Итак, если бы Господь Бог не направлял на человека действие Своей благодати, то человек был бы идентичен своей (человеческой) природе. А существуют ли люди, которых Бог лишил Своей благодати? Лютеранский ответ: нет таких[10]. Кальвинистское учение о предопределении грешников Богом к погибели отвергается на основании 2 Петра 3: 9.

Блаженный Августин был в этом вопросе предтечей кальвинизма, а не лютеранства. Но это тот случай, когда нет худа без добра. Августин, веря, будто некоторых людей лишил благодати Сам Бог, позаботился о том, чтобы провести черту между природой и благодатью в человеке как можно строже.

«В начале, - утверждает Блаженный Августин, - человеческая природа была сотворена без какого-либо недостатка, без какого-либо греха; однако, эта человеческая природа, в которой мы все рождены от Адама, ныне нуждается во врачевателе, потому что она не здорова. В самом деле, все добрые качества, какие у неё есть, в её организованности, в жизни, в чувствах и в разумении – она имеет от Бога – её Творца, который и придал ей форму. С другой стороны, дефект, который затемняет и ослабляет все эти естественные блага, так что есть нужда в просветлении и исцелении её, проистекает не от ни в чём не виноватого Творца, но от первородного греха, который был совершён через свободную волю. Следовательно, эта преступная природа навлекает на себя совершенно справедливое наказание. Ибо, если мы ныне новое творение во Христе (1 Кор.5: 17), мы тем не менее «дети гнева…, как и прочие, - но Бог, богатый милостью, по великой любви Своей, которою Он возлюбил нас, хотя и мёртвых по преступлениям, оживотворил с Христом – благодатью вы спасены» (Ефес. 2: 3-5)[11]

Эта благодать Христа, без которой ни дети, ни взрослые не могут быть спасены, даётся даром, не за заслуги наши, и по этой причине и называется благодатью[12]. «Оправданы, - говорит Апостол, даром, через Кровь Его» (Римл. 3: 24 – 25, перефразировано). Следовательно, те, кто не освободился [от греха] через благодать – или потому, что они не способны слышать, или потому, что они не желали повиноваться…они не получили «баню возрождения»(Титу 3:5), которую они могли получить и посредством которой они были бы спасены – они справедливо осуждены, ибо они не без греха… Следовательно, всё то, из чего состоит человек[13], должно быть наказано»[14].

Следовательно, лютеране, настаивая на неспособности человеческой природы к большей части добрых дел, тем не менее согласны, что человек способен на любые добрые дела. Это последнее мнение мы разделяем с католиками, православными и даже со светскими гуманистами.

3. Добрые дела – без гордости… и без самооценки. Итак, любой человек, заявляя, что он способен к добрым делам, говорит правду. Но вправе ли человек гордиться своими добрыми делами? - Все христиане понимают, что нельзя, даже если в факте совершения доброго дела не может быть ни малейших сомнений. Но православный человек, помня, что он призван ко святости, склонен рассматривать любое доброе дело как свой первый шаг к святости. Православная Церковь немедленно напоминает ему, что такая склонность – проявление гордыни, т.е смертного греха. И чтобы эту склонность свести на нет, требует, чтобы человек считал себя «блудным, грешным и окаянным», воспитывая таким образом смирение. Иначе говоря, православный человек должен иметь о себе совершенно определённое мнение: уничижительное. Русская народная мудрость реагирует на самобичевание, если оно высказывается вслух, иронически: «Смирение паче гордости».

Человеку не дано видеть невооружённым глазом ни собственные внутренности, ни то, что к нему всего ближе: свои уши, свой затылок. Точно так же ему не дано знать, каково лично в нём соотношение природы и благодати. Библия говорит ему: только его человеческая природа есть то, о чём он может уверенно сказать: моё. Библия и Формула Согласия говорят ему, что гордиться «в этом» нечем. Божья благодать, действующая на человека – не творение Бога, а воздействие Божье на человеческую природу. Никто не может знать о себе, сколько благодати ему дано. Или, если выразиться не на богословском языке, а на обыденном: никому не дано знать, чего он стоит. То и другое видно только со стороны. Господь видит всё, да и окружающие видят многое.

Поэтому лютеранин, трудясь в соответствии со своим призванием, должен знать, что всякий подлинно добрый результат – заслуга Бога, а не его лично. О себе же нет необходимости иметь какое бы то ни было мнение: не нужно быть ни смирным, ни гордым. Озабоченность самооценкой, которая в последнее время в России стала золотой жилой для психологов (они, как правило, берутся исправить «заниженную самооценку»), для лютеранства не характерна[15].  

Вопрос о том, вправе ли человек сам оценивать себя за совершаемые им добрые дела, принципиально важен. В православии гордыня рассматривается как страшный грех[16]: хуже гордыни только хула на Святого Духа. Православие противопоставляет гордыне смирение, как главную из христианских добродетелей, - она предписывается в 1-й из девяти Заповедей Блаженства, выводимых православными богословами из Нагорной проповеди[17].

Но ведь гордыня и смирение суть две противоположные самооценки. А нужна ли христианину самооценка вообще? Всё активное внимание христианина должно быть обращено на Бога и на внешний мир. Чтобы действовать, христианин, конечно, должен оценить свои способности; но оценка своих способностей и самооценка – принципиально разные вещи[18]. Одно из последствий первородного греха состоит в том, что человек лишён возможности – в большинстве житейских ситуаций – знать, какие его действия угодны, а какие не угодны Богу. Как бы ни старался христианин, анализируя, например, то, какую профессию он выбрал, - он не сможет сколько-нибудь уверенно различить, что в мотивах его выбора от грешной природы, а что от Божьей благодати. Но спасению души это никоим образом не угрожает. Ведь Бог дал человеку твёрдый Закон для земной жизни: 10 Заповедей Моисеевых. Их добросовестное соблюдение необходимо. Его же и достаточно[19], чтобы Христос признал нас своими.

Для лютеран первородный грех – это факт, обязывающий людей пересмотреть (снизить) требования, которые в земной жизни они могут и должны предъявлять себе и другим; зато уж на этом минимуме настаивать категорически. Православные критики всегда обращали внимание на эту «приземлённость» лютеранской этики. Например, протоиерей Митрофан Зноско-Боровский писал в 1972 г., что у лютеран «нет подвига внутреннего…Лютеранская пассивность выступает с большой определённостью в примирении с духом мира сего, в капитуляции перед злом и несовершенством мира»[20]. Не будем с этим спорить. Лучше посмотрим, как выглядят это «примирение» и эта «капитуляция».

4. Стратегия борьбы с преступностью. Протестантское государство, следуя Блаженному Августину, действует, исходя из представления, что склонность к преступлениям неизбежно проявляется в каждом человеческом поколении. В каждом человеке сидит преступник; не в каждом человеке достаточно проявляются благодатные силы, необходимые для подавления своих преступных наклонностей, а потому надо, чтобы их подавляли в каждом индивиде общество и государство: воспитанием, культурой (во всём многообразии её проявлений) и применением силы – вплоть до смертной казни для тех, кого никак иначе не удержать от покушений на жизнь и имущество соседей. В этой связи очень важно, чтобы насилие, осуществляемое государством и необходимое как последнее средство, было справедливым и минимальным, не выходящим за пределы абсолютной необходимости. Чтобы этого добиться, нужно, чтобы законы были строгими, точными и применимыми на практике. Разработка таких законов – задача для лучших умов нации. Но любые мечты о том, чтобы обойтись без насилия вообще, утопичны, они игнорируют последствия первородного греха.

Многие читатели скажут мне, что это полностью совпадает с требованиями здравого смысла; что ничего специфически протестантского в этом нет; что государство, действующее иначе, просто не сможет существовать. И что уголовная юстиция православной Российской Империи действовала фактически по-протестантски. Я соглашусь, но сделаю одну оговорку. У православного народа не было понимания, что власть действует справедливо. Достоевский свидетельствовал, что народ к уголовникам, осуждённым на каторгу, относился не как к несчастным преступникам, а просто как к «несчастненьким»[21]. Большевики в процессе борьбы за власть рассматривали уголовников как «социально близкий [пролетариям] элемент», а захватив власть, объявили уголовные преступления «капиталистическими пережитками». Н. С. Хрущёв, заявив в 1961 г., что социализм полностью победил, сделал из этого совершенно логичный вывод, что через 20 лет преступность в СССР будет полностью искоренена. В общем, на протяжении жизни нескольких поколений в России не было методичного обуздания криминальной стихии: карательные кампании и чрезвычайные меры чередовались с попытками упразднения профессиональной криминалистики, сокращениями штатов милиции. Нынешняя криминализация общества и коррумпированность государства – естественные последствия всего этого. Невозможно возлагать на православие ответственность за описанное выше смятение русских умов: уже манифест Николая II от 17 апреля 1905 г. в сущности лишил Православную церковь господствующего положения, а десятилетия большевистского террора страшно обескровили её. Но если сравнить взгляды большевистских палачей и их православных жертв на первородный грех, то нельзя не отметить некоторое сходство: православные недооценивали его последствия, большевики же, демонстрируя своим поведением все проявления человеческой греховности – от аскетического богоборчества до корыстного доносительства – не допускали и мысли, что древняя религиозная легенда – факт, объясняющий их жизнь. Православные обещали «возвысить человека до божественности», коммунисты – «воспитать нового человека». Это две очень разные утопии. Но степень их утопичности, пожалуй, одинакова.

5. Организация государственной власти. Протестанты убеждены: всякая власть вводит всякого её носителя во искушение. Поэтому власть надо организовать так, чтобы эгоизму одного правящего лица противостоял эгоизм других лиц: надо ограничить власть и разделить её по системе сдержек и противовесов. Неважно, монархия в стране (Скандинавия, Великобритания) или республика (США, Финляндия): важно, чтобы не было сосредоточения всей власти в руках одного лица или одного органа[22].

В России при учреждении царской власти (1547) господствовало византийское представление, что царь выведен из-под действия первородного греха: после помазания на царство он становится орудием, посредством которого Бог творит на земле Свою волю. Иван Грозный верил в это совершенно серьёзно: в Александровской слободе его трон был установлен прямо в алтаре дворцовой церкви. Воплощением такой его веры стала опричнина, последствием – Великая Смута. Все его преемники считались с этим негативным опытом и, именуясь самодержцами, фактически делились властью: до реформ Никона – с церковью, а начиная с Петра – с дворянскими сословными учреждениями. В 1917 – 1918 гг. всю полноту власти захватила партия, которая, правда, не претендовала воплощать Божью волю, зато заявляла, что осуществляет единственно правильный и полностью справедливый проект общественного переустройства. Результат известен. Но у наших сограждан даже он не отбил желания бесконечно искать того уникального, как мессия, человека, который грехом совершенно не испорчен и которому, следовательно, можно без опаски доверить всю полноту власти, чтобы правил «по совести». И когда Ельцин в 1987 г. отказался от положенных ему как партаппаратчику привилегий, очень многие увидели такого уникума в нём. То, что за него голосовали и в 1996 г., когда эти иллюзии исчезли начисто, можно считать признаком некоторого оздоровления.

6. Отношение начальника к недоброжелателю-подчинённому. Всякое государство строится иерархично: всегда есть начальники и есть подчинённые. Очень часто случается, что подчинённый настроен по отношению к начальнику недоброжелательно. Если начальник – протестант, он не усмотрит в такой ситуации никакой трагедии. Рассуждать он будет приблизительно так: «Недоброжелательность, конечно, грех, но ведь и я, начальник, грешен, и кто я такой, чтобы нравиться всем? Если мой подчинённый знает дело, то и пусть работает. В Японии в комнатах отдыха ставят резиновые фигуры начальников, чтобы подчинённые могли отвести душу, избивая их. Мы не в Японии, но придумано это неплохо, и если бы моя фигура стояла в комнате для работников нашей фирмы, я не стал бы выяснять, от кого ей достаётся и сколько».

Но если начальник православный, то, занимая в иерархии более высокое положение, он склонен думать, что в нём, начальнике, образа Божьего больше, чем в подчинённом. А значит, любить начальника и быть лично преданным ему – религиозный долг. Вспомним, как в «Горе от ума» А. С. Грибоедова Чацкий заявлял: «Служить бы рад – прислуживаться тошно»; причём «служить делу, а не лицам»: ведь вскоре его объявили сумасшедшим!

8. Награждать ли за исполнение долга? Предположим, кто-то хорошо исполнил свой долг. Протестант смотрит на это событие как на маленькое чудо. Если ты, при полной испорченности твоей натуры, сделал что-то хорошее – значит, это Бог сделал через тебя. А я поблагодарю Бога, наградив тебя за это…Для православного же никакого чуда в этом нет, и самая мысль о награждении за простое исполнение долга кажется странной. (В православной системе ценностей образец для подражания – подвижник, т.е. тот, кто делает всё, что должен, и сверх того, не требуя вознаграждения). Например, для борьбы с безбилетным проездом в протестантских странах организуют лотереи для купивших билеты, у нас – увеличивают штат контролёров.

9. Зачем читать о первородном грехе? Мне кажется, что разное (у православных и католиков, с одной стороны, у лютеран и кальвинистов – с другой) восприятие первородного греха проявляется и во многих других жизненных ситуациях: например, в характере юмора, в устроении семьи (допустимость или недопустимость брачного контракта), в культуре переписки, в отношении к интеллектуальному труду.

Какое лучше?

Лютеранское отношение к первородному греху – проявление трезвого, лишённого иллюзий взгляда на тварный мир. Солнце от нас далеко, и то, что оно выглядит на небе кружком размером в пятачок – это не просто иллюзия, а факт, в котором проявляются закономерности хода световых лучей. Православное отношение к первородному греху веками выстраивалось иначе, чем у лютеран, и то, что наше отношение кажется Зноско-Боровскому «капитуляцией» и «примирением» - не ошибка, а точно такой же закономерный факт. Тем не менее Солнце – гигантский газовый шар. А лютеранское отношение к первородному греху одинаково согласно с Писанием и со здравым смыслом.

Но даже если всё это так, - неужели мы будем читать текст Формулы Согласия о первородном грехе с радостью и удовольствием?! Неужели он способен лютеран (или кого бы то ни было) вдохновить на христианский подвиг?

Нет, конечно. Он нужен, но совсем для другой цели. Поясню её сравнением. Все краски мира мы видим глазами. Но внутри глазного яблока – темнота: чёрный зрачок – это видимая сквозь прозрачный хрусталик чернота дна глазного яблока. Глаза, уставшие от обилия света и разнообразия цветовых оттенков, отдыхают, разглядывая полоску чёрного бархата.

Текст Формулы Согласия о первородном грехе в человеческой природе подобен такой полоске чёрного бархата. В ситуации, когда человек обманут каким-нибудь мошенником, испытывает разочарование в друзьях, огорчён близкими людьми – ему очень полезно знать, что всё могло быть намного хуже; полезно увидеть даже в не симпатичных ему в данный момент людях те добрые черты, которые невозможны помимо действия Божьей благодати. Так он почувствует, что Господь с ним и тогда, когда он в несчастьях. С кем это бывало, тот знает, как это важно.

• [1]Римл.8 :10, 2-е Коринф.5:17.
• [2]Катехизис Католической церкви. М., издательство «Рудомино», 1996. С. 220.
• [3]Макарий, митрополит Московский и Коломенский. Православно-догматическое богословие. Т. II. СПб.1883 (репринт: М.1999). С.159 –160.
• [4]Его развивали Ириней Лионский (ум. 202), Афанасий Александрийский (293 – 373), а в наше время – румынский богослов Думитру Стэнилое (1903 – 1993).
• [5]in humana natura
• [6]ad Deum pertinentibus
• [7]corruptio
• [8] Formula Concordiae. Declaratio Solida. I.§ 11. Я перевожу с латыни, сверяясь с существующими русскими переводами Никитина/Сяреля и Комарова.
• [9]Терентьев Н.Д. Лютеранская вероисповедная система по символическим книгам лютеранства. Казань, 1910. С. 196.
• [10]Formula Concordiae. Epitome XI. §28.
• [11]Цитата даётся в переводе еп. Кассиана (Безобразова), который по смыслу ближе к Вульгате, чем Синодальный перевод.
• [12]В латыни слово gratia (благодать) этимологически связано со словом gratis (даром)
• [13] massa humana. Августин здесь использует слово massa, которое может означать слиток, ком, глыбу, массу, кусок, первичную материю, хаос. Оно встречается в Вульгате в Римл. 9: 21 при обозначении того, из чего Бог/гончар делает человека/посуду.
• [14] Августин Блаженный. О природе и благодати. Введение, § § 3 – 5. Эта работа Августина, датируемая приблизительно 413 – 415 гг., насколько мне известно, никогда на русский язык не переводилась. Цитирую по английскому переводу: Saint Augustine. Four Anti-Pelagian Writings. Washington, 1992. P. 24 – 25.
• [15] Я имею в виду ортодоксальное и консервативное лютеранство. Наряду с ним в лютеранстве с самого начала были богословы (Андреас Осиандер, Иоганн Арндт) и течения (пиетизм, лестадианство), которые, наоборот, культивировали самонаблюдение и самооценку.
• [16] На основании Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, 10: 14 – 17.
• [17]Матф. 5:3.
• [18]Предположим, кто-то говорит, что рубить дрова он умеет лучше, чем вскапывать огород. Значит ли это, что как дровосек он впал в гордыню, а как огородник сохранил смирение?! Правильная, объективная самооценка невозможна по определению: на то она и самооценка, чтобы быть субъективной.
• [19] Заповеди Блаженства – это не закон для земной жизни «продвинутых» христиан, а то, что пришлось бы выполнять для своего спасения каждому, если бы Господь наш Иисус Христос не выполнил всё это один за всех нас. Слушатели Нагорной проповеди, даже не зная о предстоявшей Христу Голгофе, очевидно, догадывались об этом: они «дивились» словам Иисуса (Матф. 7:28), тогда как богатый юноша, получивший от Него повеление раздать имущество нищим, «отошёл с печалью»(Матф.19:22). То обстоятельство, что Малый Катехизис Лютера начинается с 10 Заповедей Моисеевых, а Заповеди Блаженства в нём вообще не упоминаются, - ясно говорит о центральном положении Декалога в лютеранской этике.
• [20] Зноско-Боровский М. Православие, Римо-католичество, протестантизм и сектантство. Сравнительное богословие. Троице-Сергиева лавра, 1992. С. 83.
• [21] Пастор Дидрих Бонхёффер, сидя в нацистской тюрьме и читая «Записки из Мёртвого дома», с тревогой отметил у вольных людей, живущих рядом с острогом, «сострадание абсолютно без всякой примеси морали», «отсутствие морали, ведущей начало от религиозности». – Письма другу (16.VII.1944)//БонхёфферД. Сопротивление и покорность.М.1994. С. 261.
• [22] Примеры таких органов: Французский Конвент в 1792 – 1795 гг., ЦК КПСС.