Об остатке первородного греха
315
РАЗДЕЛ IV
Понимание «похоти» древними
1. В тридентском постановлении утверждается, будто Вселенская Церковь никогда не признавала, что похоть в возрожденных является подлинно и собственно грехом. Поэтому следует сказать о том, что думали древнейшие отцы о похоти, сохраняющейся в возрожденных. И чтобы не уклоняться слишком далеко, на основании тех очень ясных древних свидетельств, которые Августин собрал в Contra Julianum, кн. 2, мы покажем, каково было мнение древней Церкви. Цитируя Амвросия, Августин сказал о «наших грехах, которые противятся закону разума через закон греха. Вина за них действительно устранена Крещением, но немощь осталась ». Амвросий называл беззаконием не то, что смывается в Крещении и что соответствует тем грехам, которые мы совершили. Все они отпущены, их больше нет. Но тот закон греха, вина за который, хотя он и продолжает действовать, была отпущена в святой купели, Амвросий называл беззаконием, поскольку он является злом плоти и похотью, противной Духу, хотя в нашем обновлении и присутствует праведность. Все это Августин процитировал из Амвросия. Там же Амвросий сказал, что некоторые удовольствия противоречат Божиим заповедям, и что Павел имел в виду именно это, говоря: «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего». Итак, Амвросий передавал и выражал наше понимание вопроса в точности такими же словами.
2. Иларий называл наши тела началом всех пороков, пребывающих в нас зол и врожденной греховности. И безусловно имея в виду возрожденных, противостоящих похоти, Иларий сказал: «Помните, что сами тела наши - начало всех пороков, из-за которых мы, сплошь покрытые грязью, не сохраняем в себе ничего чистого, ничего невинного». А Киприан, как его процитировал Августин, хотя и боролся с врожденными дурными побуждениями, говорил: «Пусть никто не льстит себе, думая, что сердце его чисто и невинно, что его ранам не требуется лекарство, ибо написано: "Я очистил мое сердце, я чист от греха моего?" Но если нет никого без греха, то всякий говорящий, что он невинен, - либо
316 Исследование Тридентского собора
гордец, либо безумец...» Я предлагаю читателю сравнить эти слова Илария и Киприана с тридентским постановлением, в котором утверждается, будто в Крещении все, имеющее истинную и собственную природу греха, устраняется таким образом, что возрожденные становятся невинными, незапятнанными, чистыми и безупречными. Отцы определенно говорили нечто противоположное. И все же тридентские мужи беззастенчиво похваляются согласием Вселенской Церкви.
3. Августин процитировал и такое утверждение Илария: «Мы не можем быть чисты в этой ничтожной и истлевающей телесной хоромине. Только через омовение небесной благодати мы достигаем очищения, когда более славная природа вселяется в наше земное тело после преобразования возрождения». Так и сами Апостолы, хотя они уже были очищены и освящены словом веры, все же оставались не без греха, по причине нашего общего происхождения. Сему учил Господь, сказав: «Итак если вы, будучи злы...»67.
4. Эти свидетельства древних, собранные Августином, очень ясны. Иероним, толкуя Мф. 7, сказал, что первоначальная страсть состоит в первых побуждениях, когда они начинают волновать и возбуждать нас, однако она превращается в истинную страсть после того как к ней прибавляется согласие нашей воли. О первых же побуждениях он сказал: «Они, хотя и греховны, не содержат в себе преступления».
5. Сам Августин называл сохраняющуюся похоть злом, и желая, чтобы сказанное было понято, он провозгласил это через антитезу. В Contra Julianum, кн. 6, гл. 6, он указал, что вожделение не благо и не свято, но зло. В кн. 5, гл. 4, он сказал: «Отличайте зло, которое мы переносим с терпением, от того зла, которое мы обуздываем через воздержание», то есть он утверждал, что похоть это не только зло наказания, но также и зло вины. В гл. 5 он назвал похоть пороком, против которого следует бороться силою добродетели. Таким образом, порок есть нечто противоположное добродетели. В Contra Julianum, кн. 2, он отметил: «Закон греха, враждующий против закона разума и пребывавший даже в членах столь великого Апостола, отпускается в Крещении, но не оправдывается». В De peccatorum mentis, кн. 1, гл. 3, он сказал: «Через Крещение Христово свершается то, что греховная плоть отлагается. Но она отлагается не таким образом,
в7Мф. 7:11.
Об остатке первородного греха
317
что во плоти больше не остается врожденной похоти, а так, что она больше не приносит вреда умершему человеку, жившему с этой похотью. Ибо не дается в Крещении немедленно, разве только по неизреченному чуду, чтобы закон греха, враждующий против закона разума, полностью исчез, и его больше не оставалось». В In Evangelium Johannis tractatus, 41, Августин назвал сохраняющуюся похоть «безразличием, борющимся против нашего спасения». В другом месте он назвал его «немощью, сокрушаемой Законом Божиим».
Однако самое большое внимание следует уделить утверждению Августина, содержащемуся в Contra Julianum, кн. 5, гл. 3. Поскольку прежде Августин говорил, что похоть в возрожденных является не истинным грехом, но наказанием за грех, Юлиан ухватился за это и заявил: «Таким образом это неповиновение плоти следует не осуждать, а скорее восхвалять, если оно представляет собой наказание за грех». Но заметим, как Августин разрушил это возражение Юлиана, которое тот основал на его же собственных словах. Он сказал, что некоторые вещи являются одновременно и грехами и наказанием за грехи. И пояснил это таким примером: «Подобным же образом ослепление сердца, по которому человек не верит в Бога, одновременно является и грехом, и наказанием за грех, через которое гордое сердце карается заслуженным осуждением, а также и причиною греха, если что-либо порочное совершается через заблуждение ослепленного сердца».
И он отметил, что таким же образом дело обстоит с похотью плоти. Взвесим эти слова Августина. Он ясно показал, что подразумевал не похоть возрожденных прежде Крещения и не похоть, правящую в возрожденных таким образом, что они покоряются ее требованиям. Поскольку сказал: «Плотская похоть, против которой враждует благой Дух». Что это такое? Он пояснил: «Это наказание за грех, ибо так воздается непокорному по заслугам. Это также и причина греха, действующая либо по согласию, либо по рождению».
До этого момента [с нами] согласно и тридентское постановление. Но является ли похоть только наказанием за грех и его причиной, как утверждают тридентские мужи? И [Петр] Ломбардский говорил, что до Крещения она является и грехом, и наказанием греха, но якобы после Крещения она сохраняет в возрожденных только природу взыскания. Однако Августин ясно указал, что похоть плоти, против ко-
318 Исследование Тридентского собора
торой враждует благой Дух, является не только наказанием и причиною греха, но он добавил и третье, что похоть является также грехом, подобно тому как существует много вещей, одновременно представляющих собой грехи и наказания за грехи. Ибо, сказал он, в похоти присутствует неповиновение закону разума.
Здесь мы видим очень ясное его отречение от своих слов, или объяснение того, что он прежде говорил неверно, а именно - что сохраняющаяся похоть является не грехом, но лишь наказанием за грех и его причиною. Ибо когда Юлиан составил из слов Августина возражение, будто похоть следует не порицать, а восхвалять, если она является не грехом, а наказанием за грех, Августин признал и исповедовал - сказанного им прежде, что похоть возрожденных является лишь наказанием и причиною греха, недостаточно. Он прибавил третье, что эта похоть также является и грехом. И указал причину - в ней присутствует неповиновение закону разума, в котором благой Дух враждует против плоти. Теперь пусть читатель рассудит, с какой искренностью паписты сужают утверждения Августина, вопреки его собственному ясному заявлению, так, словно бы похоть в верующих является не грехом, но только либо наказанием, либо причиной греха.
6. Стоит также напомнить читателю, сколь лживо они изощряются, чтобы уйти от этого очень ясного разъяснения Августина. Я приведу целый ряд искажений, чтобы сказанное Августином стало для читателя еще более притягательным. На Вормском сейме Экк сначала заявил, будто Августин говорил здесь о похоти невозрожденных. Но когда это заявление было ясно опровергнуто (ибо Августин говорил о похоти, против которой враждует благой Дух), Экк сказал, что основываться на этом фрагменте нельзя, поскольку Августин в нем маневрировал в борьбе с оппонентом. Кёльнские богословы в своем труде, направленном против книги Реформации («Аугсбургского вероисповедания»), пытаются увернуться, говоря: «Августин действительно признавал, что в похоти возрожденных имеет место неповиновение правлению разума». Однако они добавляют: «Он не сказал, что такое неповиновение в крещеных является грехом, ибо разум в них главенствует».
Но Августин ясно сказал, что похоть возрожденных обладает именно природой греха, поскольку в ней присутствует неповиновение власти разума. Мой друг Андрада придумал
Об остатке первородного греха
319
такое истолкование: «Августин называл вожделение грехом в том случае, когда разум, возбужденный натиском вожделения, попирает Божий Закон». Но это очевидная ложь. Ибо Августин сказал, что он подразумевал такое вожделение, против которого враждует благой Дух. И он четко отличал отпадение по согласию от неповиновения, присущего похоти самой по себе. Таким образом, Августин имел в виду, что похоть возрожденных, также и когда нет отпадения, но когда благой Дух по согласию враждует против нее, все же является грехом, ибо в ней присутствует неповиновение правлению разума. Андрада высокомерно навязывает нам свои извращения в качестве повеления, прямо противоречащего ясным словам Августина. Но я вижу, что на Тридентском соборе он привык к подобным истолкованиям.
7. Мы одобряем это утверждение Августина, потому что оно основано на сказанном Павлом в Рим. 7:22-23, где он назвал похоть грехом и в качестве причины указал на то, что она противоборствует закону разума. Следует отметить также, что доводы Павла часто побуждали Августина высказываться о сохраняющейся похоти иначе, чем он делал это обычно.
Так, в In Evangelium Johannis tractatus, 41, он указал различные значения слова «грех». Ибо Христос назван «грехом»; дети до Крещения имеют грех; невозрожденные имеют грех, о котором написано: «Всякий, делающий грех, есть раб греха». Однако возрожденные, сказал он, освобождены от греха. Но таким ли образом, что они вовсе не имеют даже пятна греха? Вот его слова: «Они освобождены от греха, ибо на них нет ни обвинения, ни гнева. Однако это свобода, которая была лишь начата, но не стала совершенной. Она еще не полна, еще не является чистой свободой, ибо я вижу в моих членах иной закон...» Он сказал также: «Всякий совершенный нами грех был снят с нас в Крещении. Но разве не осталось в нас более немощи, если всякое беззаконие было изглажено? Конечно, если бы ее больше не было, мы жили бы без греха. Поэтому, если ты по плоти служишь закону греха, соверши то, что повелел Апостол: "Итак да не царствует грех в смертном вашем теле". Он не сказал: "Да не будет", но: "Да не царствует". Пока ты живешь, грех пребывает в твоих членах, только отними у него власть и не исполняй его повелений». Там же, рассуждая о различии правящего и не правящего греха, он сказал: «Поэтому не бывает, чтобы Бог не осуждал некоторые грехи и оправдывал и одобрял другие. Он не одоб-
320 Исследование Тридентского собора
ряет никакой грех, но ненавидит все их, как врач ненавидит болезнь и ищет средств для ее устранения. К тому же, по благодати Своей, стремится и Бог в нас - дабы грех был уничтожен. Но как уничтожен? Грех умаляется в жизни тех, кто продвигаются вперед. Он уничтожен в обретших совершенство. Ты слышишь, что благодатью Крещения грех действительно умаляется, но не уничтожается в жизни полностью».
Я процитировал здесь это последнее утверждение Августина, дабы читатель сравнил его с тем, что говорит Тридентский собор: «Бог ничего не ненавидит в возрожденных». Но Августин сказал, что Бог ненавидит грех также и в возрожденных, однако в невозрожденных Он ненавидит грех настолько, что из-за него Он ненавидит и осуждает самого человека. А в возрожденных Он ненавидит грех как врач, который не испытывает ненависти к исцеляемому им больному человеку, но воистину любит личность больного, однако ненавидит болезнь, и ненавидит настолько, что стремится изгнать ее из больного.
Комментарии